Все трамвайные остановки похожи. Особенно осенью, когда даже все люди на одно лицо, с обветренным и моросящим взглядом в глазах. Когда все кругом переливается в тоскливых оттенках серого. Когда кажется, что трамваи затерялись во влажном туманном воздухе и руки и лицо уже начинают гореть от холода, когда их железные тела медленно выкатываются из-за поворота, как летучие голландцы, и толпа обреченно, как в полусне, окружает их, как группа охотников - загнанного и израненного зверя.
Я не хочу быть здесь. Я ухожу в себя и, не включая света, затихаю в глубине своей души, чтобы никак не выдать своего присутствия. Я стою у киоска, съежившись, и вместо обложек журналов и газет, вижу в витрине свое напуганное отражение. Под ногами тают безжизненные листья.
Бежать отсюда.
Трамвай приходит, как мессия. Вместе с осадившими его людьми проникаю внутрь и, протиснувшись к окну в самом дальнем углу, зацепляюсь за поручень. Двери захлопываются за нами, и размеренно, медленно покачивая, нас несет по сырому городу, ощетинившемуся зонтами. Осенние ветры беспрепятственно проникают повсюду, они своенравно гуляют по вагону и не дают согреться. И все же здесь можно забыться, пока не придет время с потоком людей вытекать на ставшие зеркальными от дождя улицы и трамвай не исторгнет меня из своего нутра.
В вагоне головокружительно пахнет яблоками. Унылыми кислыми осенними яблоками. Этот запах умиротворяет и навевает такие же унылые кислые осенние воспоминания.
...Еще вчера мы собирали каштаны. Глупо. По-детски хихикая, когда покрасневшими пальцами выхватывали их из вороха пожелтевших и сморщенных, но еще не утративших своей жизнерадостности листьев. Мы чувствовали себя кладоискателями, не больше не меньше, когда дрожали от порывистого октябрьского ветра, но неустанно вглядывались под ноги в поисках колючих расколовшихся надвое шаров нежного фисташкового или рыжевато-бурого цвета. Мы набивали ими карманы и недоумевали, что потом будем с ними делать. Мы искренне смеялись над тем, как глупо мы, должно быть, выглядим, и представляли, что бы сказали о нас общие друзья, если бы им пришлось стать свидетелями нашего азартного безумства. У проходивших мимо пожилых людей, завсегдатаев каштановой аллеи, глаза покрывались поволокой, и память уносила их прочь от осеннего увядания их собственной жизни в счастливые солнечные дни...
Трамвай остановился, и трещина дверей засияла на его обшарпанном боку - на этот раз и для меня. Я послушно выбралась из пропахшего яблоками вагона и погрузилась в до боли прозрачный водух с острыми ледяными краями. Закутавшись в самое себя, я зашагала по безразличной улице, пытаясь утешить себя бессмысленной фразой, засевшей у меня в голове. От нее щемило сердце и становились влажными глаза.
Мужайся. Скоро лето.

[назад]